Убийственное совершенство - Страница 48

Все нужно держать в голове. Ничего нельзя сохранять в письменной форме. Правило Четвертое.

Его звали Таймон Корт. Он был одет в чистую белую футболку, серые брюки-чиносы и сандалии. На носу сидели очки в овальной оправе. Рыжие волосы были подстрижены очень коротко, почти обриты. Дважды в день Таймон пробегал две мили сначала вниз по горе — гора являлась частной собственностью, — а потом вверх, без остановки. Потом два часа выполнял упражнения, направленные на то, чтобы развить и укрепить мышцы. Остальное время, согласно инструкции, было отдано учению, чтению Библии, молитве и сну.

Он был необыкновенно счастлив.

В первый раз за двадцать девять лет он чувствовал, что в его жизни есть смысл. В нем нуждались. У него была цель.

Когда период подготовки закончится и он спустится с горы, то должен будет пройти Обряд Великого Посвящения. Если он выдержит его, то станет настоящим Апостолом. Он женится на Ларе, женщине из мечты, женщине с длинными темными волосами и кожей похожей на теплый шелк. Прежде чем подняться на гору, он провел с Ларой одну ночь, и воспоминания об этой ночи помогали ему выдерживать уединение. И в то же время мучили его. Иногда, вместо того чтобы молиться, он считал дни до их следующей встречи. А потом всегда молил Господа о прощении.

Обряд Великого Посвящения, а затем вечная любовь Господа, выраженная через Лару. Нужно пройти через это, чтобы понять, какое это счастье — быть нужным и любимым, после того как тебе всю жизнь твердили, что ты никуда не годишься. После того как тебя не замечал собственный отец, потому что твой брат умнее, лучше играет в бейсбол и футбол и вообще гораздо успешнее в жизни. Не замечала собственная мать, потому что ты не захотел избрать тот путь, о котором она мечтала. Потому что тебя поймали, когда ты украл какие-то ничего не значащие фиговины из аптеки. Потому что тебя посадили на шесть месяцев за торговлю марихуаной.

Твои одноклассники тоже не замечали тебя. Они считали тебя странным, потому что ты слишком маленького роста, слишком слабый и тебе всегда нечего сказать. И учителя. Они решили, что ты никогда ничего не достигнешь, что у тебя нет никаких способностей. И каждый раз, когда ты делал попытку доказать, что не тупица, они превращали тебя в жалкое заикающееся существо.

Теперь все изменилось. Апостолы любят его. Господь любит его. Лара любит его.

Все, что нужно сделать, — это выучить Сорок Трактатов. Потом спуститься с горы и пройти Обряд Великого Посвящения. Убить во имя Господа какое-нибудь создание Сатаны. Ему назовут имя. Это может быть один ребенок или целая семья. Или даже несколько семей.

И он совершит шаг к тому, чтобы сделать мир лучше.

И Господь даст ему в награду Лару. И они будут жить долго и счастливо под дланью Господней. А потом упокоятся в Его царствии навеки.

40

Дневник Наоми

Джон клянется, что Фиби похожа на него, а Люк — на меня. Ну… мне очень жаль, но лично я никакого сходства не вижу. Прошло пять недель, и я вижу только Круглую Мордашку и Маленькую Мордашку. Мистера Недовольство и мисс Спокойствие. Мистера Крик и мисс Тишину.

Только теперь мне приходит в голову, о чем нужно было попросить доктора Детторе. Например, заложить в них какой-нибудь ген, такой, чтобы они могли спать двадцать четыре часа в сутки до тех пор, пока не повзрослеют. И никогда не нуждались бы в пище.

Я совсем вымоталась. С тех пор как мы выписались из больницы, к концу каждого дня я чувствую себя так, будто взобралась на гору. У меня еще не было времени принять ванну! Ни разу! Серьезно! Я быстренько встаю под душ, пока Джон дома, и этим все ограничивается. Целыми днями я умываю грязные личики, кормлю их, меняю подгузники, загружаю и разгружаю стиральную машину и глажу белье. Это занимает все мое время. А в добавление ко всему у Люка заболел животик, когда мы вернулись домой, и он кричал не переставая неделю напролет.

Когда мы привезли детей домой из больницы, я заплакала от радости. Я помню, то же самое чувство было у нас с Джоном, когда медсестра передала нам Галлея и мы вдруг осознали, что это наш ребенок! Наш собственный. Это было неописуемо.

Мама жила у нас две недели и помогала… иногда, во всяком случае, и Харриет тоже приезжала на пару дней, и это было уже действительно большим подспорьем. Вообще поток посетителей не иссякает. Я рада всех их видеть, разумеется, но это только прибавляет мне работы. Кажется, всех просто завораживает, что у нас близнецы. Как будто они какие-нибудь фрики.

На следующей неделе приезжает из Швеции мама Джона, хочет повидать внуков. Она прекрасная женщина, но, учитывая ее слабеющее зрение, с ней будет больше забот, чем от нее помощи. Ее нельзя оставлять одну в незнакомом доме ни на минуту! Но она так мечтает увидеть внуков, спаси ее Господи и помилуй…

Наше финансовое положение, которое и так оставляло желать лучшего, стало еще хуже. Всего надо ровно в два раза больше. Я бы хотела внести свой вклад, конечно, но сейчас я даже и мечтать не могу о работе. Я живу от кормления до кормления. И они растут с необыкновенной скоростью. Педиатр удивляется, но говорит, что это хороший знак.

Я начинаю жалеть о нашем решении перебраться в такое уединенное место. Хотелось бы все-таки иногда видеть что-нибудь еще помимо овец, и птиц, и деревьев, которые гнутся от ветра. Когда уезжают очередные гости, я на какое-то время чувствую себя умиротворенно и спокойно, но очень скоро начинаю хотеть, чтобы Джон побыстрее приехал домой.

У него-то все нормально, он целый день живет в реальном мире, разговаривает с коллегами, ходит с ними обедать, а потом возвращается домой, к своим игрушкам — малышам и женушке.